белый. — Мы потеряли двух во время лавины, и остальные наши животные почти полностью обессилели.
— Почему бы не оставить часть своего добра? — последовало наивное предложение.
— Моего добра? Гм… Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы собрать все, что я хотел, ценой немалых лишений, и я забираю его с собой, целиком. Черт побери, почему бы вам не продать мне этого яка? Или хотя бы сдать внаем. Я пришлю его назад, как только доберусь до реки.
— Дхо-ни нет. Он отправился в путешествие.
— Когда он вернется?
— Кто знает? Возможно, через много лун.
Зазвенели деньги. Селяне зашевелились, пугливо переглядываясь. В конце концов, Дхо-ни был далеко, а золото есть золото.
Но традиция восторжествовала.
— Нет, пелинг[1]. Он не продается.
Белый бросил на землю горсть монет:
— Я покупаю его. Мне нужен як. И я намерен его получить.
Он повернулся и направился в храмовый двор. Селяне не двинулись с места. А Кру, который сидел на корточках, напряженно наклонившись вперед и затаив дыхание, улыбнулся, когда доктор Гораций Дентон вошел за ограду.
На следующий день белый человек и его отряд отправились на восток, а потом на юг, в сторону Индии. Хотя Дентон никогда прежде не бывал в этих краях, он безоговорочно доверял проводнику-туземцу, успевшему высоко себя зарекомендовать.
Джиенг походил скорее на мартышку, не заслуживающую никакого доверия, но он бывал во Лхасе, Запретном городе, и много лет водил экспедиции туда и обратно. Все его имущество составляли кожаная рубаха и острый кривой кинжал-кукри в деревянных ножнах, а ноги были покрыты густыми волосами — в отличие от лица.
Путешественники шли среди гималайских вершин, преодолевая ущелья, спускаясь по опасным тропам, проклиная яка, когда он становился чересчур упрям, и не замечая, что за ними следует небольшая черная грозовая туча.
Мысли Дентона были заняты совсем другим. Вместе с экспедицией он провел почти два года вдали от людей, но теперь мог вернуться в Америку, выполнив задание, которое дал ему музей. Будет весьма отрадно снова увидеть Нью-Йорк. И отдохнуть недельку-другую на Гавайях.
Лишенный доступа к какой-либо информации, доктор Дентон раздумывал о том, как идет война в Европе. Что ж, скоро ему представится возможность узнать новости в ближайшем селении, которое могло похвастать наличием радиоприемника. Слухи, доходившие вглубь Тибета, были редки и разрозненны. Дентона посещали неясные мысли о том, отказались ли уже японцы от надежд завоевать Китай. Он полагал, что это так, и, будучи человеком логичным, не считал разумной бессмысленную трату времени и сил. Так или иначе, это вряд ли могло как-то его коснуться, если только он случайно не окажется в зоне военных действий. Следовало позаботиться о том, чтобы не потерять собранные образцы, ценность которых было сложно переоценить.
Ничего удивительного, что Дентона потрясло внезапное чудо с яком.
Обычный як — или, как его именуют педанты, poephagus grunniens — представляет собой гигантское лохматое мускулистое создание, напоминающее движущуюся гору. При виде подобного животного, вперевалку шагающего по горной тропе, уже становится не по себе. А уж при виде летающего яка…
Все случилось за несколько мгновений на извилистой тропе, опасно спускавшейся вдоль края глубокой пропасти. Отряд шел гуськом, осторожно нащупывая дорогу, когда вдруг прямо из-под носа шедшего впереди яка выпрыгнул маленький белый зверек, вероятно кролик. Як издал хриплый испуганный рев, застучал копытами и сорвался в пропасть, увлекая за собой груду камней и другого яка, которого Дентон купил в тибетском селении. Мертвую тишину высокогорья нарушил грохот небольшой лавины.
Дентон наблюдал за происходящим, инстинктивно вжавшись в скалу за спиной. Первый як продолжал падать. Падали и камни. Но второй як рухнул лишь на сотню футов, а потом застыл неподвижно, повиснув в воздухе бесформенной темной массой. И вдруг на глазах у ошеломленного Дентона он начал подниматься.
Як поднимался до тех пор, пока не оказался на уровне тропы, чуть выше ее. Животное висело вверх копытами, печально уставившись на Дентона. Неожиданно оно перевернулось в воздухе, скользнуло в сторону и, опустившись на дюйм или два, вновь надежно приземлилось на ноги.
Негромкий всплеск сообщил о печальной судьбе второго яка, который, увы, не находился под защитой Кру.
Среди туземцев поднялся ропот. Джиенг успокоил их, взмахнув блеснувшим на солнце кинжалом, и выжидающе посмотрел на Дентона.
Доктор дал знак идти дальше. Сказать ему на самом деле было нечего. Да и что тут скажешь, когда случилось невозможное?
Однако тревога не оставляла Дентона. Когда на закате разбили лагерь, он подозвал Джиенга к маленькому костру из кизяка. Туземец присел на корточки и заговорил на своем языке, которым Дентон прекрасно владел.
— Джиенг, ты видел, что произошло с яком?
— Пранам, — последовал слегка неуместный ответ. — Магия, конечно.
— Мы на Западе не верим в магию.
— Многие не верят, — философски заметил Джиенг. — Даже праведники, знающие множество мантр, втайне сомневаются. Я думал, господин, что этот як — изменивший внешность маг или даже бог. Но когда я стал задавать ему вопросы, он не ответил. И все же…
Дентон показал на тучу, закрывавшую несколько звезд, и спросил:
— Ты… заметил?
— Конечно. Грозовая туча, хотя и небольшая. Она следует за нами с тех пор, как мы покинули то селение. — Джиенг пожал плечами. — Я невежественный человек, пелинг, и мало в этом разбираюсь. Возможно, ты стал воплощением Будды или Гомбо-ламой.
— Чушь, — скептически фыркнул Дентон.
— Может, и чушь. Но когда умирает воплощение Будды, его душа немедленно переходит в тело новорожденного младенца.
— Ну так я же не новорожденный младенец. Кстати, Джиенг, почему сегодня ты выставил охрану?
— О нашем присутствии уже с полудня сообщают вражеские племена. Я их слышал.
Дентон знал, насколько острый у Джиенга слух.
— По-твоему, есть опасность?
— Возможно. Я вооружил своих. Но они трусы, господин, и боятся сражаться с горцами.
— И что? Нам следует свернуть лагерь и идти дальше?
— Да не допустят подобного духи! Горцы только этого и ждут, чтобы прикончить нас поодиночке.
На обезьяньей физиономии Джиенга не отражалось никаких эмоций, как будто происходящее совершенно его не волновало.
— Что ж, я поклоняюсь Кали. Если умру, Кали успокоит мою душу. Она могущественная богиня. Ай-и! Что это?
Дентон посмотрел на небо, на котором не было ни облачка, не считая маленького черного пятнышка.
— Гром. Странно.
Джиенг скорчился у костра, похожий на бесформенный кожаный сверток.
— Не стану вновь упоминать ее имя. Думаю, это еще один дар богов, и, клянусь памятью предков, я ко всему отношусь терпимо.
— Ладно. Вернемся к… к тому, что случилось сегодня. Что об этом думают твои люди?
— Кто знает? Они лишь
